Foi dar a volta à estátua, ver quem era o autor, quando fora feita, a data lá está, mil novecentos e vinte c sete, Ricardo Reis tem um espírito que sempre procura encontrar simetrias nas irregularidades do mundo, oito anos depois da minha partida para o exílio foi aqui posto Adamastor, oito anos depois de aqui estar Adamastor regresso eu à pátria, ó pátria, chamou-me a voz dos teus egrégios avós, então os velhos apareceram na calçada, de barba feita, a pele arrepanhada de rugas e alúmen, trazem o guarda-chuva posto no braço, vestem umas samarras desbotadas, não usam gravata, mas o botão vem severamente abotoado, não é por ser domingo, dia de respeito, é por uma dignidade vestimentária compatível, até, com o andrajo.
Он даже обошел вокруг статуи, любопытствуя, кто и когда ее изваял, да, вот и дата - тысяча девятьсот двадцать седьмой, и, будучи склонен к поискам симметрии в беспорядочности мира, отметил: Ровно через восемь лет после моего отъезда в изгнание поставили здесь Адамастора, ровно через восемь лет после того, как поставили здесь Адамастора, вернулся я сюда, глас пращуров моих, венчанных славой, меня в отчизну милую призвал, а тем временем показались на улице побрившиеся старики со складчатыми от морщин и от квасцов щеками, с зонтиком в руке, в вытертых, выношенных дубленках, нет, галстуков нет, но верхняя пуговица сорочки чопорно застегнута, и не по случаю воскресного дня, а потому что приличия, которые следует соблюдать в одежде, распространяются и на любые отрепья.